Пошел второй месяц самоизоляции. В ютубе все больше вылезали страшные ролики о конспирологических теориях и заговорах. Я снова попытался что-то написать. Открыл очередную главу никак не хотящего рождаться текста и медленно прочитал написанное месяц назад. Как странно, сегодня читать свои старые дневники. Подпись в начале страницы была 8 мая 2020 года. Сегодня, спустя всего месяц с начала самоизоляция эти слова звучали пророчески. Кажется перед большими событиями многим обычным людям может открыться скорое будущее. Вот послушайте: “Браслет на руке мягко вибрировал: «Уррр уррр» я разлепил глаза. Так урчит обычно Мари от удовольствия и такой же «урр уррр» издает браслет. Спросонок их можно перепутать. На табло 7:30 пора на работу. Я тихо вылезаю из-под одеяла, стараясь не разбудить ее. Беру телефон, на котором отображается время сна 3,5 часа, не так уж и плохо по сравнению с первыми днями, тогда было по 1,5 часа. Мы живем с Мари по ночам. Долгие беседы, кальян, психология, сериалы. Зона безумного доминирования доходящая до нежнейшего тантрического обожествления. Какое-то странное ощущение попадания в сказку. Беру каршер, благо после очередного расставания мне стало хватать времени на себя и я восстановил права. 

И вот я на на Павелецкой у башни Пионерская дом 1, где находится мой рабочий офис. Рабочий офис от слова раб? Напротив старбакс, еще есть время осмыслить происходящее и обдумать свою жизнь. Захожу в Старбакс и беру пуровер на зернах Кения, 30 % холодного молока. Это Машин любимый рецепт. Я пью пытаясь понять, что в нем особенного. Что есть в этом сочетании кофе и молока для моей новой подруги Мари, моей новой Лилит. Сажусь и пишу эти строки. А время неудержимо летит вперед. Удивленно рассматриваю надпись 9:15 надо идти, это время еще не считается опозданием, но как же неохота идти. Я сижу, провожая взглядом спешащих работников и наблюдаю как цифры браслета сменяются на 16 минут. Вот бы сейчас произошло что-то, что прекратит эту бессмысленную ходьбу на работу. Отрывается тромб и меня в конвульсиях увозят в больницу. Или разверзается посередине садового кольца асфальт и из недр выходит хеллбой. Он идет, его рога еще не спилены. Меч в его руке, разит скучных офисных работников…

На этом записи обрываются. Привычка писать в очередной раз разбилась о бытовое отупение. Я забросил дневник как только началась пандемия. Глаза снова пробежали по последнему абзацу, на котором обрывались мои записи: 

…чтоб прекратить эту бессмысленную ходьбу на работу… из недр выходит хеллбой… Меч в его руке, разит скучных офисных работников…

— На этот раз мои слова оказались пророческими — подумал я. Ну хоть какая-то в них ценность. И вдруг пазл о Лилит стал складываться у меня в голове. Всю жизнь я боролся с самим собой. Лилит, это моё отношение к женщине. Пожалуй любая женщина со мной станет Лилит. Вечно недовольным духом, требующем полного подчинения. В который раз я чувствовал, что сколько не вкладывай в нас, все будет мало. Затраченные усилия лишь будет увеличивать эту зияющую пустоту внутри нас. Пустоту между нами. Пока наконец в один прекрасный день мы не признаемся что истощены настолько, что не можем больше продолжать это хаотичное бестолковое движение в поисках гармонии. Когда цеплятся за что-то станет невыносимо больно.

И я снова побежал чтоб остаться наедине с собой. Я бежал легко, как во сне, не чувствуя усталости. Бежал и мечтал или пред-размышлял, как я это называю. Это состояние, похоже на предвидение, только ты не предвидешь, а конструируешь свое будущее. Я как раз прочитал Трансерфинг реальности и теперь периодически испытывал странное ощущение уверенности в том, что вообще-то еще не наступило. Итак я продолжал бежать по асфальту в старых белых кроссовках, которые были все еще достаточно мягкими и приятно пружинили под ногами. Особенно под правой, в которой был вырезан маленький кусочек мениска оторвавшийся в колене. 

Я грезил наяву о той жизни, которая, казалось, все еще ждет меня в будущем. Жизни, где я чувствую свободу вот прямо как сейчас, когда бегу и совсем не устаю. Казалось, сам этот момент пророческий. Через несколько лет, непостижимым образом, это чувство свободы будет моим постоянным спутником. В это было трудно поверить и от этого захватывало дух. Я набирал в грудь больше воздуха чем требовалось, так что возникало чувство полета. Совсем как то, что я испытывал в этом повторяющемся сне: я просыпаюсь среди ночи. Подхожу к окну. Серая тьма окутала деревья, но их почему-то хорошо видно. В состоянии полного контроля и спокойной уверенности я свободно отрываюсь от пола. Мои ноги поднимаются сначала на пять, потом на десять сантиметров и вот я вылетаю в форточку, совершенно не обращая внимания на абсурдность такого поступка. Я лечу. Это был один из тех снов, где детали имеют поразительную точность. Пролетая сквозь листву деревьев, я видел каждый листик, как будто под микроскопом.

Тем временем дорога повернула направо и сменилась разбитым асфальтом. Она вела через поле к другой деревеньке с комичным названием Чуркино. Мысли текли дальше, продолжая свое пред-размышление. Раньше мне всегда казалось, что я не принадлежу себе. Потому что отец четверых детей, который давно отодвинул себя на второй план, не может думать о себе. Не имеет права. Иногда я и сам был рад не думать о себе. Может мне не хотелось ощущать груз ответственности за самого себя. Но что бы я не делал, я все равно продолжаю отвечать перед самим собой за свою жизнь. В этом месте, я мысленно представил насмешки и упреки всех моих близких и знакомых. Я уже будто бы слышал как сослуживцы на работе говорят: “Ну ты попал, ну оленина”, а знакомые “Ах ты ж сволочь, а кто воспитывать будет?”. Мне стало стыдно. Я продолжал бежать пока это не прошло. Само движение как будто несло освобождение. Пока я бежал, возникало какое-то предвидение  — непостижимым образом это произойдет со мной, хочу я того или нет. Но все предположения не могли передать того отчаяния, в котором я оказался, после реального разрыва с женой. Наши отношения с Анютой, длившиеся 15 лет закончились. Прозвучало это ужасное, непристойное, извращенное: “развод”, которого я так боялся еще до брака и смутно предвидел все эти годы.

Если Анюта была моей Евой, призывающей к защите и отцовству, то после развода она же стала огненной Лилит, сжигающей и разрушающей все, что было построено. Сама того не ведая она играла свою роль с переменным успехом созидая и разрушая дом, быт, отношения. Поэтому я стремлюсь рассказать о женщине, как об ипостаси Лилит. 

Этот огонь зажгла Таня, девушка с остановки, как она предложила записать себя в телефоне. Этот же огонь разгоревшись перекинулся на Анюту. Порой мне казалось он в самой моей крови и передается как заболевание.Но обо всем по порядку. 

С будущей женой, я познакомился на новый год. Ее звали Аня, или как она просила всегда себя называть Анюта. Мой брат Сергей, тогда жил в пятиэтажной хрущевке на Нагорной и пригласил меня отпраздновать. Я взял с собой школьных приятелей Дамира, Илью, Санька. Нам тогда было лет по двадцать два, мы еще продолжали дружить после школы. Был морозный денек, мы что-то обсуждали и незаметно подошли к дому. 

Немного поискав, я нашел код от домофона и позвонил. Ответила Женя, жена брата и впустила нас. Мы вошли, сели за стол, откупорили бутылки и налегли на салаты. В числе приглашенных была еще сестра Жени, худощавая девушка по имени Настя. Она была милая, хоть и застенчивая. Дамир как всегда шутил, что-то насчет сериалов. Настя с Дамиров пошли на лестницу покурить. Я хоть и не курил, но последовал за ними, чтобы пообщаться с Настей. Но Дамир явно пришелся ей по вкусу и они опять пошли за стол. И тут вышла Аня. Мы что-то обсудили, незначительное. Я стал рассказывать про сериал Санта Барбара. Я сказал, что она любит наверняка этот сериал. Мы посмеялись над тем как у героев в который раз пропадает память. Она была полненькой, но довольно милой в общении девушкой. В глазах светилась жизнь и азарт. Разговор зашел о том смогу ли я ее поцеловать. Мы поцеловались. И все! Это был обычный день, ничего не предвещало того, что я встретил человека, с которым проживу 15 лет и обзаведусь детьми и загородным домом, чуть было не превратившись в толстого деревенского мужика — отца семейства.

Когда мы с Анютой перебрались в загородный дом, воображение рисовало счастливое будущее. Мы должны были построить второй этаж и у каждого из шести членов семьи, должна была появиться отдельная комната. Кусочек своего отдельного пространства.

• Андрей,только надо укрепить стены, шлакоблок совершенно не предназначен для опоры второго этажа.
• Да Анют, я прекрасно знаю (на самом деле всё и всегда знала Анюта, она постоянно тащила на себе все основные решения, с чем я был не согласен, но по факту так оно и происходило), я обязательно рассмотрю этот вариант. Но есть легкие конструкции из пеноблоков, которые мало весят и если положить на стены железные связки, то конструкция будет достаточно надежной!
• Я не хочу, чтобы однажды второй этаж обрушился мне на голову с твоими детьми. Ты с кем-то посоветовался? Позвони брату, он же у тебя прораб, он знает. Почему ты не можешь спросить у мужиков на работе, ты вечно витаешь в облаках. Сколько раз тебе повторять…
• Всё, закончим Анюта этот разговор, я сказал уже, я советовался и посоветуюсь еще, оставь это дело мне.

В какой-то момент эти диалоги перестали трогать меня. Я перестал доказывать свою правоту. Но не перестал думать по-своему. Это была еще одна трещина в нашем хрупком сосуде счастье. “Когда эта счастье впервые разбилась?” — подумал я.

Сумашествие

Иногда наступало такое чувство, что хотелось как бы отказаться в принципе от чувств страсти и любви. Таких сладких и таких болезненных. Ну типа на том свете же не будет любви к женщине, той любви, которой мы любим и того чувства страсти которое нам нравится.

Каким то странным непостижимым образом, ты вдруг понимаешь, что тебя уничтожили, стерли в порошок и развеяли по ветру. Вроде ты любишь порнушку, вроде между вами не такие уж высокие отношения и тут бац. Когда понимаешь, что у нее появился кто-то другой ты понимаешь насколько она важна была и как сильно ты ее любишь. Что она была как жена тебе. И вот сейчас, даже если она бы захотела, уже ведь не вернуть те чувства. Фактически та Катя, которую я знал, умерла. Ее нет и биологическая оболочка не может ее воскресить. Но я все еще продолжаю любить и не могу остановиться.

Встречаемся на фитнесе перед треней, от одного взгляда у меня стояк. Как так можно, говорю своему животному. Ты же знаешь что она с другим, что все 

Нужность.

Может именно после этого первого кидалова я и стал искать нужность. Я не искал встречи, хотя она была мне нужна. Я не писал первым, хотя хотел пообщаться и ждал, когда напишут. Я перестал требовать чтобы то ни было, кроме гарантии от кидалова — нужности. Быть нужным, это гарантия, что тебя не кинут? Но оказалось все не так, а с точностью до наоборот. Отношения в моем случае, значили забить на свои желания и потребности. Как следствие стать не интересным, даже себе самому. Это быстро сводит на нет вашу вовлеченность. Чудо еще, что мы продержались так долго, целых три года. 

Свобода. 

Вот что я чувствую. Вот что так пугает пока ты не переборол рабское сознание. Я одинок? Нет, я свободен. Я снова чувствую, что живу. Могу совершать разные глупые и не очень поступки. Что-то мерзкое происходит в отношениях. Что-то подавляющее твое сознание, порабощающее твою волю. Когда «хочется спрятаться в мягкое, женское». Прозрение неизбежно и ослепляет от боли как вспышка. Вдруг ты ощущаешь себя свободным, но ты забыл что значит быть свободным. Хотя всегда мог им быть и никто тебя не держал.

Отрезвление происходило рывками. Внезапно, ты начинаешь чувствовать освобождение. Возвращается желание что-то делать. Твое собственное желание. Как будто приходится заново учиться ходить. Ты такой думаешь: “О, у меня есть ноги” — и идешь на ночную дискотеку или на выставку. Пусть не спланировано заранее, но это ТВОЕ личное желание. Где Я совершает свободный акт воли. Лилит до конца не отпускает волю, но медленно уходит в сторону, затаившись в закоулках сознания.

Розовые сопли

Беги по небу, беги по небу, беги по небу
Только, только не упади!

Макс Фадеев

Что я чувствую при расставании? Может и не надо об этом, вспоминать, анализировать? Я уверен, надо. Мы стараемся не помнить боль. Но в ней огромная сила. Забывая ее, мы теряем часть себя. Это началось в один воскресный вечер. Я хорошо его запомнил, потому что именно тогда понял, началось расставание. Оно случится через год, но тогда я его уже почувствовал. Как змея слышит шорох приближающегося человека задолго до его появление на лесной тропе. Мы вели очень насыщенную жизнь, занятия на танцах, дискотеки вечерние, дискотеки ночные или ночины, опены, фильмы и занятия в учебном центре по повышению квалификации. Да еще был фитнес марафон, бешеная сушка, мы выкладывали видео наших занятий каждую неделю, чтобы пройти на следующий уровень. Короче жизнь была активной. 

И вот в разгар всего этого, в один субботний вечер выдался тихий, ничем не занятый денек. На фитнес мы должны были идти на следующий день утром. На танцы не хотелось. Мы устали и просто хотели потюленить. Встали как всегда, она приготовила свою фирменную яичницу. Она не любила готовить, но яичницу делать любила и ей это удавалось. С тем особым чувством перфекционизма, которое ей присуще во всем. Она разбивала предварительно вымытые яйца и выбирала из них белые волокна. При этом она старалась не повредить желток и когда ей это удавалось она по детски радовалась. Это было мило наблюдать.  Да и в целом ее детскость меня чудовищно волновала и притягивала. Примерно с такой же тщательностью и перфекционизмом она делала минет, вдумчиво импровизировала, всегда изобретая что-то новое и ежеминутно меняя акценты. 

Мы позавтракали. Я подыгрывал ей в “семейном завтраке” с удовольствием. Помыл посуду, как обычно я, потому что не любил когда раковина не пуста. Мы решили прогуляться. Вышли к реке, фотографировались. Стояло позднее лето. Трава подсыхала на солнце и пахла сеном. И вдруг мы оба почувствовали, что время остановилось. Она стала говорить мне странные вещи. И вот мы вдруг замерли на несколько часов, выходной, мы стоим и чувствуем как жизнь проносится мимо. И мы начинаем обвинять друг друга. Этот нестерпимый свет дня и мы оголенные и лишенные защиты перед ним, стоим и офигеваем. Все вроде бы хорошо, но хочется чего-то, неясного но ужасно необходимого.

Танцы. Вот ты делаешь серию заученных движений. Немного удается сделать не банальный выход из «веревочки». Удается не повторяясь сделать несколько красивых фигур. А потом всё. Ступор. Как отрубило. Ты не помнишь не только что делал, но твое «ведение» сводится к трём сменам. Это страшный, кошмарный сон танцора. Он преследует меня на каждой вечеринке. И не только меня. Подозреваю эту проблему даже у некоторых учителей. У тех, кто остановился в развитии, кто не умеет импровизировать. На самом деле, здесь не столько физиология, сколько философия. Твоя личность проявляет себя в танце так, а не иначе, вовсе не спроста, она так выражает себя и самую суть в танце. Красивом, медленном, задумчивом, четком, кривом,шаблонном, веселом, свободном, творческим. И если вы не можете расслабиться в танце, вам тяжело с конкретной партнершей, это говорит слишком о многом. О том на что могут уйти годы в обычной жизни, чтобы понять это в танце за 2 минуты.

Я снова в ИВАРЕ, снова прошёл по этим улочкам как 2 года назад. Вот винный завод, на территории которого мы пытались расстаться еще тогда, когда она встретила Кирилла. Она тогда так плакала и извинялась. А я уже выплакал всё в душе задолго до этого разговора. , только глубоко в душе. И вот я снова иду  на так называемую ночину, типа танцы всю ночь. Мои глаза впиваются в отдельные пары. Вот я замечаю разные характеры танца, а вернее ведения. Это когда партнер ведет партнершу на преп или на раскрытие или поддержку. Вот чёткое, замедленное, продуманное. Вот легкое и даже легкомысленное. Вот быстрое и резкое, эффектное. Я вдруг заново открыл, ту старую мысль, которая уже неоднократно приходила ко мне. Вот так, смотря на танцующие пары. Что танцы — круче секса. Потому что гораздо чувственнее, лишены примитивных движений вперёд и назад. Потому, что гораздо глубже проникают в сердце. И заново испытав это, я понимаю от чего добровольно отказался. Вот от этой свободы и вариативности. Вместе с Катей, этим тонким любимым телом, я получил жалящий язык и подтачивающие мое достоинство и творческую силу постоянные уколы. Как раз когда я с новой силой взялся за творчество, за сайт, она упорхнула. Разве не символично? Творчество и баборабство несовместимо. Можно совместить настоящего мужчину, хорошую работу или две работы с баборабством, но не творчество. Я снова спал по 3 часа в сутки и ежеминутно проверял вотсап( надо было спасать положение. Неожиданно танцы вернулись и заполнили растущую в душе дыру после Кати. Я не ожидал, что этот пройденный этап, снова зацепит с такой силой и внутренне благодарил бога или Лилит за это.

Я обзывал ее про себя. А потом, стоило ей только написать, я самым подлым образом предавал себя. Начинал писать, что люблю её, но это не было любовью, это была зависимость, как от наркотиков. Так продолжалось довольно долго и моя внутренняя Лилит ликовала. Она получала свою пищу сполна, а я приносил ей себя в жертву. Затем я шёл в зал, это решало проблему ебаной бомбёжки по вечерам. Это была отличная терапия! С этого начиналось моё обращение к себе, этим оно и заканчивалось, в тот самый момент, когда я начинал ухлестывать за Катей. Мне чертовски хотелось ее сочувствия. Мое нытье достало меня самого. Я страдал, несмотря на четкое понимание причин, несмотря на обоюдное решение: 

“Я разрешаю тебе быть счастливой. Отпускаю тебя” — я стал часто повторять эти слова. Не просто повторять, а проговаривать про себя несколько раз, как заклинание, по другому не доходило просто). Было странное чувство, что я оказался заперт в комнате, где погас свет. Такая ментальная клаустрофобия. Катя пришла тогда, когда я нуждался в ней, почти как в воздухе. Я пережил с ней развод. И теперь когда в мою жизнь вошло творчество, она исчезла. Кто то очень заинтересован, в том, чтобы я написал эту книгу.

Мы расстались после концерта Милен Фармер. Может показаться, что я просто склонен драматизировать. Это конечно так, но после концерта я почувствовал прилив творческих сил и зная что это лишь эмоция, которая пройдет, я прямо-таки использовал это чтобы сказать последние слова. Порой не хватает сил сказать что это конец. Не тоже ли самое было и в браке? Я вспоминаю наш разговор. Она давно не приезжала ко мне, видимо, решив, что моя дочь, это слишком напряжный довесок ко мне. Да и в целом ей всегда хотелось другой жизни. Помню как она часто повторяла: ”Ты не можешь мне ничего дать”.

— Катюш, я не пойду на концерт. Сходи с подругой.

— Ты ни 20го, ни 29го не пойдешь?

— Придется ограничить такой совместный отдых, ведь для меня он значит быть вместе, а для тебя он значит быть друзьями.

— Эххх.

Теперь эти слова казались глупыми, напыщенными. Я сам обиделся на что-то, выдумал на что обидеться. 

Как же мне стало ее не хватать. Я стал ежечасно проверять вотсап) Не было в ее сообщениях ничего важного, но как я скучаю теперь по ним. А как я скучаю по ее телу. Она уже трахается вовсю с другим, а я все ще думаю о ней, как так можно, нахрен я так устроен? Ну почему я как будто сам приговорил себя быть этим судьей, этим палачам отношений? Который должен честно назвать конец концом и первым сделать шаг к расставанию? И я сомневался, зачем же мне прекращать отношения, которые играют такую важную роль в моей жизни. Что я буду делать эти освободившиеся дни и часы без той, которая скрашивала их обреченность?

Я ехал снова прочь из дома, куда-нибудь где просто можно посидеть в одиночестве. А порой мне начинало казаться, что не важно с кем я и где, но теплота моих чувств все равно со мной и я могу обмениваться ей с любым в принципе человеком. Ну не бред ли?

После них то, она и связалась с моей более удачливой копией. Он играл на рояле и выкладывал креативные видео в инстаграме. У него была квартира из которой жена с ребенком недавно съхала к родителям. Он был более свободным и не хотел терпеть ее постоянного присутствия в своем эфире, заполняющего собой всю жизнь. 

Я опять ничего не понимаю. Снова это чувство медленного умирания. Предательство или свободные отношения? А может я просто стал куколдом? Подвозил ее сегодня, говорила полдороги о чепухе. Попали в пробку и наконец, задал вопрос о том как ее дела. Сам всю дорогу думал нафиг я вообще поперся. А действительно зачем? Думаю в душе мне хотелось тепла. Физического и душевного. Но оказалось, она страдает от неразделенной любви. Причем мне то все так очевидно. А ей нет. Ну ладно, поговорили. Зашел за вещами. Вышла ее мама, поглумилась: “А что ты такой грустный? А как дети? Да у него там много вещей, пусть забирает.” Пиздец, опять опустошила все меня. Сижу в баре, пью пиво бланж.  Нахрен я поехал ее подвозить? Вот зачем, бесхребетная ты тварь?

Свобода. Вот что я чувствую. Вот что так пугает пока ты не переборол рабское сознание. Одиночество или свобода? Я одинок? Нет, я свободен. Я снова чувствую, что живу. Могу совершать разные глупые и не очень поступки. Что-то мерзкое происходит в отношениях. Что-то подавляющее твое сознание, порабощающее твою волю. Когда «хочется спрятаться в мягкое, женское». Прозрение неизбежно и ослепляет от боли как вспышка. Вдруг ты ощущаешь себя свободным, но ты забыл что значит быть свободным. Хотя всегда мог им быть и никто тебя не держал.

Отрезвление происходило рывками. Внезапно, ты начинаешь чувствовать освобождение. Возвращается желание что-то делать. Твое собственное желание. Как будто приходилось заново учиться ходить. Ты такой думаешь: “О, у меня есть ноги” — и идешь на ночную дискотеку или на выставку. Пусть не спланировано заранее, но это ТВОЕ личное желание. Где Я совершает свободный акт воли. Лилит до конца не отпускала волю, но медленно уходила в сторону, затаившись в закоулках сознания.